Новости

Ведущий эксперт Центра стратегических исследований ИМВЭС НИУ ВШЭ Алексей Чихачев для издания "Ведомости" описал ситуацию с отставкой премьера во Франции и дальнейших сценариях развития событий

Инициатива глобального управления представляет собой новый элемент четырехступенчатой конструкции внешнеполитической доктрины Си Цзиньпина (развитие – безопасность – цивилизация – управление). Ее выдвижение демонстрирует стремления Китая играть более значимую роль в «нормативном предпринимательстве» на глобальном уровне». Пекин нацелен на переформатирование правил мировой игры не через конфронтацию, а через институциональное наращивание многосторонних платформ. Выбор Тяньцзина и «ШОС+» – сигнал, адресованный Глобальному Югу: Пекин предлагает развивающимся странам альтернативу западному «порядку, основанному на правилах». В год 80-летий Победы во Второй мировой войне и основания ООН китайская сторона сознательно связывает инициативу с «большим циклом» реформ глобального управления, а МИД КНР называет её «главным событием» саммита, задающим направление дискуссии о реформе институтов глобального управления. На практическом уровне речь идёт о настройке каналов продвижения китайских концепций миропорядка – от ШОС как полигона совместных проектов до формируемых финансовых и технологических механизмов, где Китай претендует на роль системного архитектора (Инициатива «Пояса и пути» и т. д.). Для Пекина это одновременно внешняя и «экономико-нормативная» безопасность: чем глубже встроены новые нормы и площадки, тем устойчивее пространство манёвра Китая в условиях конкуренции с коллективным Западом во главе с США.

Заместитель директора центра ИМВЭС НИУ ВШЭ Николай Новик прокомментировал для РБК ПРО влияние роста военных расходов в ЕС на экономику блока

Материал анализирует один из основных приоритетов опубликованного Лейбористским правительством К. Стармера "Стратегического обзора в сфере обороны" – проект подводной противолодочной обороны «Атлантический бастион». Автор делит вопрос на несколько подсюжетов – краткое объяснение сути «бастиона», рассмотрение России как страны, против которой он направлен, исторический контекст участия Великобритании в военно-морском сдерживании времён Холодной войны и его технологической компоненте, основные детали проекта и проблемы его реализации. Автор отмечает высокий боевой потенциал России, как одной из ведущих военно-морских держав мира. Как следствие, хотя Э. Солсбери подчеркивает, что «Атлантический бастион» имеет большой потенциал, вплоть до становления отдельной технологической экосистемой внутри НАТО, он имеет множество трудностей и может быть эффективно сдержан российским подводным флотом.

После подписания Договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Россией и КНДР, в Южной Корее неоднократно высказывалось мнение о том, что такое сотрудничество будет угрожать национальной безопасности РК. Исходя из этого вероятно, что в ближайшие годы Южная Корея продолжит укреплять сотрудничество с США и НАТО, а также делать ставку на развитие высокотехнологичных систем обороны, включая системы, основанные на искусственном интеллекте.

Научный сотрудник Института мировой военной экономики и стратегии НИУ ВШЭ Георгий Асатрян на страницах газеты "Известия" рассказал о том о том, почему США вдруг понадобилась авиабаза Баграм в Афганистане и удастся ли Трампу запугать талибов

Материал анализирует текущее состояние сферы дронов в ВС США. Автор рассматривает текущую ситуацию, активно ссылаясь на мнения различных экспертов в этой области и справедливо отмечает, что из-за «бюрократизма» Пентагона, адаптация ВС США к современному полю боя идет очень медленно. США находятся в отстающих позициях в этой сфере, особенно по сравнению с Украиной и Россией и делают ставку на оборону от дронов, а не на их наступательный потенциал. Матертал представляет собой весьма комплексный анализ крайне важной сферы на современном поле боя.

Материал описывает различия глобального и регионального уровня стратегического и военного партнёрств России и Китая в Индо-Тихоокеанском регионе в контексте сдерживания США. Указывается, что глобальные геополитические интересы Москвы и Пекина совпадают, однако на локальных уровнях они сталкиваются с радом противоречий, связанных с экономикой, политикой памяти, а также региональными спорами в Индо-Тихоокеанском регионе. Делается вывод, что современная структура международных отношений представляет Россию и Китай заинтересованными друг в друге странами, чьи стратегические приоритеты совпадают, отмечается бесперспективность стратегии «Киссинджера наоборот» – попытке урегулировать конфликт на Украине, чтобы «вбить клин» в российско-китайские отношения.

В последние годы в Южной Корее неоднократно поднимался вопрос о необходимости диверсификации внешнеполитических связей страны для укрепления стратегической стабильности в условиях непредсказуемой политики президента США Д. Трампа. Несмотря на возникающий интерес к БРИКС+, потенциальное сотрудничество в ближайшие годы представляется маловероятным из-за восприятия БРИКС как «антизападного конфронтационного блока во главе с КНР и Россией», а также нежеланием политического руководства РК ухудшать отношения с США.

Запад находится в фазе глубокого кризиса идентичности и утраты глобального влияния, что ставит под сомнение его долгосрочную целостность. Ключевыми доказательствами этого выступают размывание общих ценностей, разногласия по вопросам безопасности и мирового порядка. Центральным фактором является политика США: переориентация на собственные интересы и пересмотр трансатлантических обязательств, что одновременно отражает национальные проблемы и ускоряет фрагментацию блока. Эти процессы имеют двойственную природу: с одной стороны, усиливается внутренняя дифференциация, с другой стороны, возникают новые стимулы к консолидации на фоне внешних угроз. В перспективе можно выделить два конкурирующих сценария – это постепенный распад Запада в традиционном геополитическом смысле или его трансформация в более гибкую сеть союзов, где Европа будет вынуждена искать баланс между стратегической автономией и зависимостью от США